*цок-цок-цок*
Форджам за "Изжогу" поставили четыре снитча!!! Всем-всем-всем, кто ещё не читал – это действительно гениальная вещь. Я не умею писать правильные реки, всё кажется, что сносит в какие-то банальности, которые бессильны передать ощущения от текста, но всё равно скажу: это глубокое, зрелое, мощное произведение, написанное при этом таким волшебным, по-форджевски лёгким языком, что стоит читать только из-за того, КАК это сделано.
А что касается собственно содержания, то более убедительного Тома я ещё не встречала. И вряд ли теперь встречу, потому что я уже окончательно и бесповоротно поверила в этого. В этого Тома, наблюдательного, ироничного, пытливого подростка, проклинающего всех отцов этого мира, но всё равно желающего постичь, что это такое – верить. Этого Тома, в котором пока ещё уживаются гордый лорд Волдеморт и ребёнок, который не знает, как это – быть сыном. В котором один прорастает сквозь другого, и даже жажда бессмертия корнями своими уходит в детский страх перед неизбежным наказанием. В Тома, который одновременно вызывает жалость и ужас, так что сразу понимаешь бессмысленность претензий к тому же Дамблдору – как, мол, не разглядел маньяка в овечьей шкурке? А вот так, просто потому, что человек человеку – бездна, хоть ты препарируй его мозги легилименцией, всё равно что-то ускользнёт сквозь пальцы.
Так от самого Тома ускользает то важное, что он безуспешно пытается понять – феномен веры. Так, пришпиливая бабочку, фаулзовский Калибан всё равно не может завладеть истинной красотой. И в результате все Томы и Калибаны этого мира приходят к отрицанию веры и красоты, обрекая себя на вечную смерть и даже не замечая этого. Но если в "Коллекционере" (который, по признанию авторов, оказал на "Изжогу" определённое влияние) к концу повествования Калибан вызывает лишь ненависть – уже не как к герою, а как к воплощению несправедливости, то Тома всё ещё хочется спросить: "Как тебе в этой пустоте? Помогает ли деревенский воздух? Не мучает ли изжога?"
Потому что, в отличие от Калибана, форджевский Волдеморт – не безликий и бездушный проводник уродливой идеи, а пошедший по ложному пути человек, которому были не чужды сомнения, по крайней мере в начале, до пересечения черты. И этим же он отличается от очень многих вполне неплохих и достоверных Волдемортов (включая и Волдеморта самой Ро), которые всем хороши, кроме того, что не объясняют, "как же так получилось", или объясняют слишком схематично. Да, зачат под оборотным зельем, да, одинокое детство в приюте, да, презрение к слабым магглам – но это то, что на поверхности. А в глубине – вопросы, вопросы, вопросы, которые разъедают изнутри – до тошноты, до ночных кошмаров, вопросы, требующие ответов, которых никто не даст.
Мне такой Том ужасно интересен, и события, произошедшие в "Изжоге", очень органично прирастают к канону, обогащая его правдоподобной предысторией, расцвечивая новыми подробностями – например, об отношении магомира ко второй мировой войне. Совершенно восхитительны и описания маггловского мира – сверкающие на солнце бока самолётов, вкус приютской баланды, приглушённые голоса в спальне после отбоя, запах кипятящегося в котлах белья, боль от ожогов, пронзительный вой сирены, затхлый ужас подвала – всё это представляешь наяву и примеряешь на себя, и ощущение личного присутствия заставляет верить от первой буквы и до последней точки в то, что дело было именно так.
Кто ещё хочет в свидетели становления Тёмного Лорда? =))
А что касается собственно содержания, то более убедительного Тома я ещё не встречала. И вряд ли теперь встречу, потому что я уже окончательно и бесповоротно поверила в этого. В этого Тома, наблюдательного, ироничного, пытливого подростка, проклинающего всех отцов этого мира, но всё равно желающего постичь, что это такое – верить. Этого Тома, в котором пока ещё уживаются гордый лорд Волдеморт и ребёнок, который не знает, как это – быть сыном. В котором один прорастает сквозь другого, и даже жажда бессмертия корнями своими уходит в детский страх перед неизбежным наказанием. В Тома, который одновременно вызывает жалость и ужас, так что сразу понимаешь бессмысленность претензий к тому же Дамблдору – как, мол, не разглядел маньяка в овечьей шкурке? А вот так, просто потому, что человек человеку – бездна, хоть ты препарируй его мозги легилименцией, всё равно что-то ускользнёт сквозь пальцы.
Так от самого Тома ускользает то важное, что он безуспешно пытается понять – феномен веры. Так, пришпиливая бабочку, фаулзовский Калибан всё равно не может завладеть истинной красотой. И в результате все Томы и Калибаны этого мира приходят к отрицанию веры и красоты, обрекая себя на вечную смерть и даже не замечая этого. Но если в "Коллекционере" (который, по признанию авторов, оказал на "Изжогу" определённое влияние) к концу повествования Калибан вызывает лишь ненависть – уже не как к герою, а как к воплощению несправедливости, то Тома всё ещё хочется спросить: "Как тебе в этой пустоте? Помогает ли деревенский воздух? Не мучает ли изжога?"
Потому что, в отличие от Калибана, форджевский Волдеморт – не безликий и бездушный проводник уродливой идеи, а пошедший по ложному пути человек, которому были не чужды сомнения, по крайней мере в начале, до пересечения черты. И этим же он отличается от очень многих вполне неплохих и достоверных Волдемортов (включая и Волдеморта самой Ро), которые всем хороши, кроме того, что не объясняют, "как же так получилось", или объясняют слишком схематично. Да, зачат под оборотным зельем, да, одинокое детство в приюте, да, презрение к слабым магглам – но это то, что на поверхности. А в глубине – вопросы, вопросы, вопросы, которые разъедают изнутри – до тошноты, до ночных кошмаров, вопросы, требующие ответов, которых никто не даст.
Мне такой Том ужасно интересен, и события, произошедшие в "Изжоге", очень органично прирастают к канону, обогащая его правдоподобной предысторией, расцвечивая новыми подробностями – например, об отношении магомира ко второй мировой войне. Совершенно восхитительны и описания маггловского мира – сверкающие на солнце бока самолётов, вкус приютской баланды, приглушённые голоса в спальне после отбоя, запах кипятящегося в котлах белья, боль от ожогов, пронзительный вой сирены, затхлый ужас подвала – всё это представляешь наяву и примеряешь на себя, и ощущение личного присутствия заставляет верить от первой буквы и до последней точки в то, что дело было именно так.
Кто ещё хочет в свидетели становления Тёмного Лорда? =))